Надежда Тальконы [СИ] - Евгения Витальевна Корешкова

давно. Аллант и в самом деле выбрал такое, что дух перехватывало, даже у них, джанеров, и они вместе с другими туристами визжали и орали, никого не стесняясь. Хохотали, глядя друг на друга, грызли мелкие, круглые, соленые орешки и, под конец, осторожно целовались, стоя на медленно вращающейся спирали, что поднимала маленькие кабинки вверх над шумом и весёлой музыкой парка. Сверху открывалась обширная панорама, позволяющая видеть всё вокруг и оставаться только вдвоем.

Они прощались у дверей отеля и очень долго не могли расстаться и оборвать деликатную нежность объятий и ласковую ненасытность поцелуев. Наконец Надежда высвободилась из его рук и сделала шаг к дверям.

— Всё, хватит.

Аллант поймал её за руку, коснулся кончиками пальцев её щеки рядом с губами и осторожно провел вниз, к подбородку:

— Ведь мы увидимся завтра? — спросил он, явно желая получить утвердительный ответ.

— У меня завтра, а точнее уже сегодня, должна состояться очень важная встреча. Разве что вечером, перед отлетом.

— Перед каким отлетом? — ужаснулся Аллант.

— Я здесь ненадолго. Мне нужно возвращаться на Накасту. Может быть, они уже набрали экипаж, пока я сюда летала.

Охранник, успевший, видимо, выспаться, потому что его правая щека выглядела помятой, несказанно обрадовался, получив своего подопечного назад целым и невредимым.

3

Как Надежда и предполагала, дальше ворот дворца её не пустили. Ворота, закрытые кованой узорной решеткой, состояли из трёх арок: большой в центре для транспорта и двух маленьких по бокам для пешеходов. Решетка была тщательно сохраняемой бутафорией. Вход охраняла не она и не Императорские гвардейцы в голубой с зелёными лампасами форме с холодным оружием наголо, чем-то средним между легким мечом и рапирой. Главной охраной служило защитное силовое поле. Знакомые зеленоватые проблески появлялись и за решёткой и над глухой каменной оградой.

Начальник караула в довольно грубой форме заявил, что на приём к Императору нужно записываться заранее, за две недели вперёд в определённые дни. Что нужно ещё проверить, можно ли допускать во дворец неизвестно кого. И неважно, служит кто в Патруле Контроля или нет. Да ещё и пригрозил, что если девушка не перестанет настаивать на встрече, он прикажет стрелять, благо излучатели висели на животе у каждого из четверых гвардейцев, стоящих у ворот в почётном карауле. Наверное, он ждал, что Надежда попятится и, извиняясь, пойдет прочь, под насмешливые взгляды около полутора десятков людей, терпеливо ждущих своей очереди метрах в пятнадцати от ворот. Она терпеливо выслушала всё до конца, достала из нагрудного кармана голубой перстень и подала начальнику караула.

— Я требую передать перстень Его Мудрости Императору Заланду. Сейчас! Я уйду только после того, как получу ответ. — И демонстративно уселась на дорожку перед воротами, скрестив ноги и положа руки на колени.

Видимо, перстень и в самом деле имел влияние на жителей Тальконы. По крайней мере, спесь с начальника караула слетела мгновенно. В голосе появились мягкость и почтение.

— Я прошу Вас пройти в караульное помещение. Там вам будет удобнее подождать ответа.

— Мне и здесь неплохо! — С ощутимой дерзостью ответила Надежда и отвернулась.

Ждать пришлось недолго. Из ворот быстрым легким шагом вышел высокий статный мужчина, лет около пятидесяти, с зачесанными назад чуть пробитыми сединой волнистыми волосами в форме гвардейца, но сшитой из более дорогой ткани с золотистыми аксельбантами. За ним, забегая сбоку, что-то на ходу объясняя, и одновременно пытаясь заглянуть в лицо, трусил начальник караула, красный и потный.

Надежда с невозмутимым выражением лица смотрела на подошедших снизу вверх.

— Я Баток Найс начальник охраны дворца, — спокойно, с достоинством представился он, — предъявите, пожалуйста, Ваши документы.

Он внимательно изучил уверенно протянутое удостоверение, вернул его и чуть склонил голову:

— Его Мудрость Император Тальконы соизволил принять Вас прямо сейчас. Прошу следовать за мной.

Девушка спокойно поднялась, отряхнула пыль с одежды и пошла следом за начальником охраны, почти чувствуя на затылке дыхание двух гвардейцев, шагающих по пятам. Было любопытно. Она знала царей, королей и Императоров только по многочисленным сказкам отца и его же рисункам на детских информблоках.

По дорожке с пластиковым покрытием, глушащим звуки шагов, и обсаженной с боков рабатками из стелющихся цветов, образующих сложные узоры, они дошли до дворца, действительно поражающего взгляд изяществом и великолепием архитектуры, но свернули влево от главного входа и попали внутрь через весьма скромную дверь, за порогом которой стояли двое охранников. То ли конвой, то ли почетный эскорт сменился. За поворотом широкого светлого коридора Надежду с извинениями тщательно обшарили сканером в поисках спрятанного оружия и лишь после этого пропустили дальше. Строгая простота интерьера была приятна глазу. В отделке дворца присутствовали как пластик, так и натуральные камень и дерево с подчеркиваемой искусной обработкой естественной фактурой каждого вида древесины.

Надежда предполагала попасть в тронный зал, но её ввели в уютную гостиную, где у журнального столика в глубоком кресле сидел седой, немного грузноватый мужчина примерно такого же возраста, как и начальник охраны. Внешность у него была вполне характерней для Тальконы. Свободное голубое одеяние с пелериной отделанной ярко-синей блестящей тесьмой, полностью закрывало ноги. В соседнем кресле слева удобно расположилась изящная женщина. Лицо её с тонкими чертами, даже сейчас, в более чем зрелом возрасте, было красиво. Женщины такого типа до глубокой старости сохраняют изящество и привлекательность.

Её платье, также священного бирюзово-синего цвета, вполне скромное на вид, с глухим, высоким, под самый подбородок воротником-стоечкой. На груди две нитки крупного жемчуга. Голову украшал высокий жемчужный венчик с пятью яркими сапфирами.

Надежда приветствовала Императорскую чету быстрым наклоном головы, замерев в парадной стойке, как того требовала форма Патрульного. Молчание затягивалось. Изучающие взгляды скрестились сейчас на ней. Наконец Император спросил:

— Откуда у тебя этот перстень? — в голосе сквозило разочарование и любопытство одновременно.

— Мне поручили вернуть его Вам.

— Когда-то я подарил его одной девушке…

— Это была моя мать, Ваша Мудрость. Она погибла два месяца назад, и мой отец тоже. И он просил, чтоб я вернула перстень, — говоря это, Надежда смотрела в лицо Императору и поэтому увидела, как болезненная гримаса исказила его черты. Некоторое время стояло молчание, потом Император спросил довольно глухо:

— Как это случилось?

Пришлось рассказывать.

— У твоих родителей были ещё дети? — мягким голосом с заметным акцентом в интерлекте спросила женщина.

Надежда отрицательно покачала головой, но затем вспомнила о правилах приличия, спохватилась и четко произнесла:

— Нет. Рэлла Тальконы.

— Так это ты родилась в полёте?

— Да, Рэлла Тальконы, я, — ответила девушка, про себя благодаря инструктажную лекцию. По крайней мере,